Книгу Анн Филип «Одно мгновенье» я прочла еще будучи совсем девочкой. Я даже не подозревала, что это книга о настоящих людях, о пережитом, а не вымысел. Я влюбилась в эту книгу. Много раз брала ее в библиотеке.
Потом мне удалось купить ее в сборнике «Здравствуй, грусть», в 1990 году. Причем во всем сборнике меня интересовала только эта повесть, я его случайно полистала у подруги, думала – там одна Саган, а я не люблю Саган, и вдруг – чудо! – там «Одно мгновенье».
Нашла книгу в книгообмене, кажется.
С тех пор неоднократно перечитывала.
Из предисловия узнала, что «Одно мгновенье» - это реальная история любви и смерти Жерара Филипа. Того, который «Фанфан-Тюльпан», «Пармская обитель», «Красное и черное», «Опасные связи» и вообще Кинотеатр повторного фильма (когда-то мой самый любимый).
Жерар Филип, не доживший до 37 лет. Любимый своей женой-писательницей. Любимый, любимый, любимый…
И что книга написана через 4 года после его смерти. В попытке осмыслить произошедшее.
Пожалуй, Анн пленила меня больше, чем Жерар.
Мне казалось, мало кто писал о любви так понятно. Хотя вроде бы – сложно, витиевато, многословно, а для меня – понятно. Даже когда я не влюблялась.
Моим карандашом отчеркнуты вот эти любимые строки:
Некоторые говорят мне, что, когда люди слишком хорошо знают друг друга, это убивает любовь, что тайна необходима любви, как зерну — лучи солнца. Но ведь лелеять тайну, пестовать ее — значит признавать ее хрупкость. Нет, тайны не должно быть, ее нужно раскрыть. Но чем глубже мы проникаем в нее, тем больше убеждаемся, что она существует.
Я смотрю, как ты спишь; мир, в котором ты сейчас пребываешь, улыбка в уголках твоих губ, чуть вздрагивающие ресницы, твое обнаженное и беспомощное тело — это и есть тайна.
Я плаваю в теплой и прозрачной воде. Ты где-то рядом, я жду, когда ты появишься в проеме двери, увитой глициниями. Ты говоришь мне «доброе утро», я знаю, что тебе снилось, с какими мыслями ты проснулся, и все-таки ты — тайна.
Мы разговариваем: твой голос, твои мысли, слова, которыми ты пользуешься, чтобы выразить их, для меня самые привычные в мире. Каждый из нас может закончить фразу, начатую другим. И все-таки ты — тайна и оба мы — тайна. В улыбке Джоконды меньше тайны, чем в твоем самом незначительном жесте. Случается — и это бывает в те особые минуты, которые заставляют поверить в совершенство мира, — что нам все ясно друг в друге. Тогда у меня неожиданно появляется желание умереть, лишь бы это совершенство жило вечно. Но нет, кончают счеты с жизнью только под ударами судьбы, а счастье зовет нас жить. Не знаю, но, наверное, достигнув вершины совершенства, мы никогда больше не захотели бы спуститься на грешную землю. Раз мы были богами, мы не желаем снова быть смертными. Что такое любовь? Это источник, начало источника, это когда мир становится богатым, это восхищение, это чувство, будто ты впервые встретился с чудом и в то же время уже знаком с ним, это возвращение в потерянный рай, примирение тела с духом, ощущение нашей силы и нашей хрупкости, привязанность к жизни и отсутствие страха перед смертью, уверенность, непоколебимая и вместе с тем неустойчивая, преходящая, которую каждый день нужно завоевывать заново.
Я отсканировала этот кусок.
А потом подумала – надо больше.
И отсканировала еще несколько кусков. В том числе – тот большой, в который вплавлен вот этот, мною выделенный.
А наверное, надо бы всю книгу.
Ну, может, когда-нибудь.
Оказывается, еще вот так издавали:
