Джон Грин "Виноваты звезды"

Вторая книга о смерти из прочитанных недавно.
Вторая по времени прочтения, а не по значимости.

Вот эту книгу точно уже все прочитали! Одних комментов на «Лабиринте» столько… Я даже их не читала, комменты. Я прочла сам роман и…
И все, мне не нужно ничье мнение.
Книга прекрасна. Она моя.
И тут не будет ничего гадкого или страшного. Никаких болезненных спорных тем. Наверное, отзыв могут читать даже ранимые и высокодуховные.
А спойлеры там есть, но я их спрятала.
На случай, если кто-то еще не читал.

Джон Грин
Виноваты звезды
АСТ, 2013 г.



Это художественная книга – того же плана, как «Оскар и Розовая Дама» Эрика-Эмманюэля Шмитта (одна из самых моих любимых книг среди всего книжного моря), как «Пока я жива» Дженни Даунхэм (кажется, она была в числе трех лучших книг, прочтенных мною в 2012 году).
В отличие от «Ангела для сестры» Джоди Пиколт, эта книга не поднимает никакие острые социальные проблемы. Она вообще о другом. Она о душе и духе. О жизни, любви, вечности. Обо всем самом важном. О болезни и смерти. О бессмертии…
Это художественная книга – все же не достигшая высоты, на которой находится для меня «Оскар и Розовая Дама», но сравнимая с «Пока я жива».
История любви подростков. У Хейзел Грейс рак щитовидки и метастазы в легких, которые прекратили расти с тех пор, как она принимает экспериментальное лекарство (увы, выдуманное автором), но она не может жить без кислородного баллона, который везде за собою вынуждена таскать, и знает, что скоро и неизбежно умрет. Но как скоро – она не знает. Точно не знает. По настоянию матери она ходит на собрания подростков, больных раком – и излечившихся от рака – и встречает там Огастуса Уотерса, бывшего спортсмена, которому из-за саркомы кости отняли ногу. Сейчас он считается излечившимся. Они влюбляются друг в друга и…
Стоп. Есть книги, которые пересказывать невозможно. Их надо читать, потому что в пересказе получится банальность – как банальны в пересказе все пьесы Шекспира или «Евгений Онегин» Пушкина.
Знаете, что мне больше всего понравилось в этой книге? То, что герои умные. Начитанные. Да, им ничего не осталось, кроме телевизора и книг, они заточены в своей болезни и… И дело не в этом, конечно же. Героиня книги «Пока я жива» тоже заточена в своей болезни, но она обычный, глуповатый, истеричный подросток, с обычными подростковыми желаниями и чувствами, и в этом трагедия, и в этом ужас… В книге «Виноваты звезды» трагедии и ужаса меньше. Или так: меньше ужаса, а накал трагедии даже выше. Потому что Хейзел и Огастус хоть и подростки, но умные. Вернее, мыслящие.
Они могут быть такими. Я знаю точно.
Я была такой. Не умной, наверное, но мыслящей, серьезной, начитанной. И говорящей вполне литературным и даже книжным языком.
В книге объяснено все. Даже то, как Огастус из спортсмена превратился в умника.
Книга пугает банальными поворотами, кажется, что ты предугадала события, но… Но поворот оказывается небанальным. Многое оказывается не так, как ожидалось.
Хотя я знала, кто умрет первым. Я знала. Это было логично. Со сценарной точки зрения.
Но не важно, сколько сюжетных линий угадают читатели. Важно, как это написано. И переведено, кстати, тоже качественно.
Хотя сцена поцелуя в Доме Анны Франк очень предсказуема… Но наплевать, насколько она предсказуема.
Она прекрасна.
Прекрасно описание секса, целомудренное, строгое, аккуратное, и вообще – что-то ведь запредельное есть в том, чтобы описывать страсть между девочкой, которая не может дышать без кислородного баллона, и мальчиком, у которого ампутирована нога и снова появились боли…

В этой книге нет эксплуатации темы смертельной болезни. Книга вообще не про болезнь и смерть, болезнь и смерть тут скорее фон и обстоятельства, делающие мир для главных героев (как для Ромео и Джульетты делает мир давняя вражда их семей). Необходимый фон. Важный. Но не попытка сделать слезодавилку. Нет, как и у Эрика-Эмманюэля Шмита, как и у Дженни Даунхэм, это не слезодавилка, нет-нет, это другое и о другом. И вместе с тем – да, она о смерти, об умирании, о болезни, о страданиях. Но это не эксплуатация темы. Это необходимость. И – взгляд немного под другим углом…
Как и в книге «Пока я жива», затрагивается тема того, что умирающие зачастую ведут себя, не как ангелы, а совсем даже наоборот. Но тут это жестче и откровеннее. О том, как болезнь может разрушить личность. И о том, как трудно отличить, где личность, а где – болезнь.

Я понимаю, что и эта книга может кому-то не понравиться. Вкусы у всех разные. Возможно, покажется, что она слишком… простая? Не знаю: я чувствую, что в ней есть что-то, что может оттолкнуть очень высоколобого читателя.
Но я получила от нее не просто удовольствие.
Удовольствие – не то слово.
Я в нее провалилась.
Настолько, что когда герои летели в самолете, у меня было четкое ощущение, что я читаю книгу в полете.
И при этом я наслаждалась тем, как все написано и сделано – отстраненно наслаждалась.
Двойное удовольствие. Это у меня случается редко.

…Впрочем, я начала с того, что есть книги, которые нельзя пересказывать и о которых трудно рассказывать. Это такая книга.
Стоит хотя бы попытаться прочитать.

А теперь немного цитат и спойлеров.
Кто не хочет спойлеров – не читайте.


Их признание в любви…
«— Я влюблен в тебя, — тихо произнес он.

— Огастус, — сказала я.

— Влюблен, — повторил он, глядя на меня, и я заметила морщинки в уголках его глаз. — Я влюблен в тебя, а у меня не в обычае лишать себя простой радости говорить правду. Я влюблен в тебя, я знаю, что любовь — всего лишь крик в пустоту, забвение неизбежно, все мы обречены, и придет день, когда всё обратится в прах. Я знаю, что Солнце поглотит единственную Землю, какую мы знали, и я влюблен в тебя».

Надгробная речь Хейзел, которую она пишет по просьбе еще живого Огастуса и читает ему вслух:
«— Меня зовут Хейзел. Огастус Уотерс был величайшей любовью моей жизни, предначертанной свыше и свыше же и оборванной. У нас была огромная любовь. Не могу сказать о ней больше, не утонув в луже слез. Гас знал. Гас знает. Я не расскажу вам об этом, потому что, как каждая настоящая любовь, наша умрет вместе с нами. Я рассчитывала, это Гас будет говорить по мне надгробное слово, потому что никого другого… — Я начала плакать. — Ну да, как не заплакать. Как я могу… Ладно. Ладно. — Глубоко подышав, я вернулась к листку: — Я не могу говорить о нашей любви, поэтому буду говорить о математике. Я не очень в ней сильна, но твердо знаю одно: между нулем и единицей есть бесконечное множество чисел. Есть одна десятая, двенадцать сотых, сто двенадцать тысячных и так далее. Конечно, между нулем и двойкой или нулем и миллионом бесконечное множество чисел больше — некоторые бесконечности больше других бесконечностей. Этому нас научил писатель, который нам раньше нравился. Есть дни, много дней, когда я чувствую обиду и гнев из-за размера моей персональной бесконечности. Я хочу больше времени, чем мне, вероятно, отмерено, и, о Боже, я всей душой хотела бы больше дней для Огастуса Уотерса, но, Гас, любовь моя, не могу выразить, как я благодарна за нашу маленькую бесконечность. Я не променяла бы ее на целый мир. Ты дал мне вечность за считанные дни. Спасибо тебе».

Мысли Хейлез на похоронах:
«Я вспомнила, как Огастус говорил мне в «Оранжи», что не верит в облачные замки и арфы, но верит в Нечто с большой буквы «н». Пока длилась молитва, я пыталась его представить в таинственном Где-то с большой буквы, но тщетно убеждала себя, что когда-нибудь мы с ним снова будем вместе. Я знаю много умерших. Время для меня теперь течет иначе, чем для него. Я, как и все присутствующие, буду накапливать потери и привязанности, а он уже нет. Окончательной и невыносимой трагедией для меня стало то, что, как все бесчисленные мертвые, Гас раз и навсегда разжалован из мыслящего в мысль».

Уже экранизировали. Надеюсь, получилось лучше, чем с совершенно чудовищной экранизацией «Пока я жива».