Вчера практически в ночи душевно отметили «кровавую луну». Кажется, впасть в безумие удалось. Хотя не в полной мере, никто не выл и не пытался превратиться в оборотня.
В процессе впадения в безумие учились фотошопу, пили красное вино, ели копченый сыр и клубничное варенье, и обсуждали, почему многие девочки в детстве хотят быть мальчиками. Те, кто хотел быть мальчиком, пришли к выводу, что виной – литература и кино, где мальчики переживают приключения, а девочки сидят дома, наряжаются и пьют чай. Керуна выдала прекрасное: «все эти дочкоматерные игры».
А я всегда хотела быть девочкой и только девочкой. Настолько, что ненавидела носить брючки. Мои первые джинсы, с трудом добытые мамой-модницей, я практически не носила, и когда я из них выросла, их сдали в комиссионку – они были совершенно новые… Причем, будучи очень послушным ребенком, я никогда не заявляла решительно «я это не надену» - но находила способы избежать неприятного. У меня было подряд два парадных зимних шерстяных костюмчика, синий и красный, состоящие из трех предметов: джемпер, жилет и брючки. Меня очень мучило, что именно по торжественным дням я обязана надевать брючки (брючки, а не брюки, потому что я была очень маленькая – и предмет одежды невелик). Мне говорили, что такие костюмчики бывают только с брючками. Я смирилась… А потом увидела одну девочку в совершенно таком же красном костюмчике, но с юбкой!!! А однажды меня сзади приняли за мальчика. Это был такой удар в сердце… Мне было 7 лет. Я с трудом сдерживала слезы. Я думала, это из-за прически – каре… И конечно, я была в ненавистных брюках. После этого ужасного случая (как унизительно, оскорбительно, когда тебя принимают за мальчишку!) я пожелала отрастить косички. Родители согласились, хотя это обрекало маму на возню с моими волосами.
При этом я никогда не играла в куклы, не устраивала обеды и вообще «дочкоматерные игры» были мне чужды. Мне не хотелось готовить, ухаживать за младенцами и шить. Мне хотелось быть девочкой другого плана. Прекрасной Дамой. Как Мальвина, как Сонечка из «Детство. Отрочество. Юность» Льва Толстого, как Лиля из «Детства Никиты» Алексея Толстого, как Ева из «Хижины дяди Тома». Конечно, им всем чуть-чуть недоставало до идеала… Я даже не знала, чего им недоставало. Но в 9 лет я прочитала «Три мушкетера» - и идеал был найден навсегда. Миледи. Миледи именно из книги, а не из советского фильма, где она почти что наравне с мужчинами.
Впрочем, обо всем этом я уже когда-то, кажется, писала. Любимые цитаты из «Детства Никиты» точно у меня тут были.
…Мне всегда хотелось быть девочкой, очень-очень девочкой, и мне интереснее было читать про пионеров-героев девочек, про женщин – Героев Советского Союза, в общем, про всяких женщин, которые совершали подвиги, причем фаворитками были те, кто оставался при этом девочками… Кавалерист-девица – не мой вариант. Если тебя принимают за парня – горе тебе… Так я считала.
Жаль, в детстве я не знала, что можно быть не только Миледи (до которой надо дорасти, да еще как-то попасть в 17 век), но еще и Венсдей Аддамс, а это куда ближе и проще!
Однако я в очередной раз поняла, что подавляющее большинство умных девочек в детстве хотели быть мальчиками.
…С первой своей подругой я поссорилась насмерть как раз в 9 лет, она не возлюбила со мной Шарля де Костера и его «Легенду об Уленшпигеле», а ведь эта книга стала для меня третьим откровением после Гоголя и Конан-Дойла! А вместо этого увлеклась шитьем для куколок. Вдруг. Только недавно мы с ней вместе хоронили в бумажных гробах бумажных кукол, а через несколько дней выкапывали и смотрели, насколько продвинулось разложение (инициатором была я, конечно, но та моя подружка была не против!). И вдруг – она не полюбила «Легенду об Уленшпигеле», ее совершенно не тронула история Рыбника, восхитительная история Рыбника-вервольфа, нападавшего на путников, а так же ловившего девочек и до смерти кусавшего их железной пастью, которую сделал из вафельницы. Это была такая прекрасная и редкостная для советского ребенка история… Первый маньяк в моей жизни! Первый раз, когда я увидела слово "Weerwolf" (это сладкое слово...).
Девочка, которая не оценила такую историю и при этом увлеченно шила ночные рубашки куклам, не могла быть моим другом.
…Когда мы вчера вспоминали детство, одна из нас сделала мудрый вывод: «Хорошо, что в наши времена не было детских психологов. Нас бы всех замели…»
Наверное.
А ведь для меня любовь к ужасам и интерес к покойникам были совершенно естественны. И это было прекрасное в моей жизни. А ужасное творилось со мной в детских коллективах.
Всю жизнь жалела, что в наше время девочки не учатся отдельно. Да, девчонки бывали мерзкие. Но все же мальчишки – однозначно зло. И лучше бы их содержали отдельно и где-то подальше.
Позже, участь в педагогическом, я писала по педагогике курсовую о необходимости раздельного обучения.
А папа смешно вспоминал, как их объединили с девочками в третьем, что ли, классе, или в четвертом. Они – мальчики – очень стеснялись, а когда вошли в класс – девочки были уже там, и они показались жуткими: огромными, толстыми и угрюмыми. На первой его фотографии в объединенной школе девочки и правда почему-то значительно крупнее мальчиков. Наверное, возраст такой…
P.S. Кто еще любил в детстве «Легенду об Уленшпигеле»? А то вчера мне совершенно несправедливо сказали, что любить такое в 9 лет - ненормально.
Но у меня именно 8-9 лет был прорыв от детского чтения к взрослому.
Что забавно, теперь я по долгу службы с наслаждением читаю детские книги...
P.S.- 2
Участники вчерашнего впадения в безумие потребовали для полноты картины рассказать про изобретенную мною игру "Трупы разлагаются".
Ок.
Мне было 8 лет, меня отвели на детский день рождения, причем девочка была младше меня, но родители дружили с ее родителями.
Там было несколько детей - штук шесть - и довольно скучно. И когда взрослые нас покинули, я предложила вместо унылых игр в "Ручеек"и "Море волнуется"поиграть в "Трупы разлагаются". Я стояла посреди комнаты, взмахивала руками, и говорила: "Трупы, разлагайтесь! Трупы, разлагайтесь! Трупы, разлагайтесь!"Остальные дети лежали на ковре и кочевряжились, и корчили рожи, подобающие (по их мнению) разлагающимся трупам. Когда я выкрикивала: "Разложились!!!" - они замирали, кто в какой позе и кто с какой рожей, и я выбирала, кто изобразил самый страшный труп. Я водила, потому что 1) игру придумала я 2) на самом деле никому не хотелось водить, а всем хотелось разлагаться.
Хорошо, никто из взрослых не обратил внимание на нашу милую игру.
А эта девочка стала моей второй лучшей подружкой. Когда первую я отвергла из-за нелюбви к Шарлю де Костеру и пристрастия к шитью для кукол.
..Наверное, я в детстве была вовсе не милое ранимое дитя, а на самом деле жуть какая-то.
Но при этом ранимая!
В процессе впадения в безумие учились фотошопу, пили красное вино, ели копченый сыр и клубничное варенье, и обсуждали, почему многие девочки в детстве хотят быть мальчиками. Те, кто хотел быть мальчиком, пришли к выводу, что виной – литература и кино, где мальчики переживают приключения, а девочки сидят дома, наряжаются и пьют чай. Керуна выдала прекрасное: «все эти дочкоматерные игры».
А я всегда хотела быть девочкой и только девочкой. Настолько, что ненавидела носить брючки. Мои первые джинсы, с трудом добытые мамой-модницей, я практически не носила, и когда я из них выросла, их сдали в комиссионку – они были совершенно новые… Причем, будучи очень послушным ребенком, я никогда не заявляла решительно «я это не надену» - но находила способы избежать неприятного. У меня было подряд два парадных зимних шерстяных костюмчика, синий и красный, состоящие из трех предметов: джемпер, жилет и брючки. Меня очень мучило, что именно по торжественным дням я обязана надевать брючки (брючки, а не брюки, потому что я была очень маленькая – и предмет одежды невелик). Мне говорили, что такие костюмчики бывают только с брючками. Я смирилась… А потом увидела одну девочку в совершенно таком же красном костюмчике, но с юбкой!!! А однажды меня сзади приняли за мальчика. Это был такой удар в сердце… Мне было 7 лет. Я с трудом сдерживала слезы. Я думала, это из-за прически – каре… И конечно, я была в ненавистных брюках. После этого ужасного случая (как унизительно, оскорбительно, когда тебя принимают за мальчишку!) я пожелала отрастить косички. Родители согласились, хотя это обрекало маму на возню с моими волосами.
При этом я никогда не играла в куклы, не устраивала обеды и вообще «дочкоматерные игры» были мне чужды. Мне не хотелось готовить, ухаживать за младенцами и шить. Мне хотелось быть девочкой другого плана. Прекрасной Дамой. Как Мальвина, как Сонечка из «Детство. Отрочество. Юность» Льва Толстого, как Лиля из «Детства Никиты» Алексея Толстого, как Ева из «Хижины дяди Тома». Конечно, им всем чуть-чуть недоставало до идеала… Я даже не знала, чего им недоставало. Но в 9 лет я прочитала «Три мушкетера» - и идеал был найден навсегда. Миледи. Миледи именно из книги, а не из советского фильма, где она почти что наравне с мужчинами.
Впрочем, обо всем этом я уже когда-то, кажется, писала. Любимые цитаты из «Детства Никиты» точно у меня тут были.
…Мне всегда хотелось быть девочкой, очень-очень девочкой, и мне интереснее было читать про пионеров-героев девочек, про женщин – Героев Советского Союза, в общем, про всяких женщин, которые совершали подвиги, причем фаворитками были те, кто оставался при этом девочками… Кавалерист-девица – не мой вариант. Если тебя принимают за парня – горе тебе… Так я считала.
Жаль, в детстве я не знала, что можно быть не только Миледи (до которой надо дорасти, да еще как-то попасть в 17 век), но еще и Венсдей Аддамс, а это куда ближе и проще!
Однако я в очередной раз поняла, что подавляющее большинство умных девочек в детстве хотели быть мальчиками.
…С первой своей подругой я поссорилась насмерть как раз в 9 лет, она не возлюбила со мной Шарля де Костера и его «Легенду об Уленшпигеле», а ведь эта книга стала для меня третьим откровением после Гоголя и Конан-Дойла! А вместо этого увлеклась шитьем для куколок. Вдруг. Только недавно мы с ней вместе хоронили в бумажных гробах бумажных кукол, а через несколько дней выкапывали и смотрели, насколько продвинулось разложение (инициатором была я, конечно, но та моя подружка была не против!). И вдруг – она не полюбила «Легенду об Уленшпигеле», ее совершенно не тронула история Рыбника, восхитительная история Рыбника-вервольфа, нападавшего на путников, а так же ловившего девочек и до смерти кусавшего их железной пастью, которую сделал из вафельницы. Это была такая прекрасная и редкостная для советского ребенка история… Первый маньяк в моей жизни! Первый раз, когда я увидела слово "Weerwolf" (это сладкое слово...).
Девочка, которая не оценила такую историю и при этом увлеченно шила ночные рубашки куклам, не могла быть моим другом.
…Когда мы вчера вспоминали детство, одна из нас сделала мудрый вывод: «Хорошо, что в наши времена не было детских психологов. Нас бы всех замели…»
Наверное.
А ведь для меня любовь к ужасам и интерес к покойникам были совершенно естественны. И это было прекрасное в моей жизни. А ужасное творилось со мной в детских коллективах.
Всю жизнь жалела, что в наше время девочки не учатся отдельно. Да, девчонки бывали мерзкие. Но все же мальчишки – однозначно зло. И лучше бы их содержали отдельно и где-то подальше.
Позже, участь в педагогическом, я писала по педагогике курсовую о необходимости раздельного обучения.
А папа смешно вспоминал, как их объединили с девочками в третьем, что ли, классе, или в четвертом. Они – мальчики – очень стеснялись, а когда вошли в класс – девочки были уже там, и они показались жуткими: огромными, толстыми и угрюмыми. На первой его фотографии в объединенной школе девочки и правда почему-то значительно крупнее мальчиков. Наверное, возраст такой…
P.S. Кто еще любил в детстве «Легенду об Уленшпигеле»? А то вчера мне совершенно несправедливо сказали, что любить такое в 9 лет - ненормально.
Но у меня именно 8-9 лет был прорыв от детского чтения к взрослому.
Что забавно, теперь я по долгу службы с наслаждением читаю детские книги...
P.S.- 2
Участники вчерашнего впадения в безумие потребовали для полноты картины рассказать про изобретенную мною игру "Трупы разлагаются".
Ок.
Мне было 8 лет, меня отвели на детский день рождения, причем девочка была младше меня, но родители дружили с ее родителями.
Там было несколько детей - штук шесть - и довольно скучно. И когда взрослые нас покинули, я предложила вместо унылых игр в "Ручеек"и "Море волнуется"поиграть в "Трупы разлагаются". Я стояла посреди комнаты, взмахивала руками, и говорила: "Трупы, разлагайтесь! Трупы, разлагайтесь! Трупы, разлагайтесь!"Остальные дети лежали на ковре и кочевряжились, и корчили рожи, подобающие (по их мнению) разлагающимся трупам. Когда я выкрикивала: "Разложились!!!" - они замирали, кто в какой позе и кто с какой рожей, и я выбирала, кто изобразил самый страшный труп. Я водила, потому что 1) игру придумала я 2) на самом деле никому не хотелось водить, а всем хотелось разлагаться.
Хорошо, никто из взрослых не обратил внимание на нашу милую игру.
А эта девочка стала моей второй лучшей подружкой. Когда первую я отвергла из-за нелюбви к Шарлю де Костеру и пристрастия к шитью для кукол.
..Наверное, я в детстве была вовсе не милое ранимое дитя, а на самом деле жуть какая-то.
Но при этом ранимая!