А теперь будет очень личное, очень нежное место души моей, но пишу для всех – вдруг кому-то тоже такое очень, очень надо?
Кому не надо – пройдите мимо молча, пожалуйста.
Подписана на Фейсбук Наталии Кантонистовой, мамы Жени Кантонистовой, той самой Жени, моей ровесницы, о которой написана лучшая, как мне кажется, русскоязычная книга о смерти – «Все так умирают?». Если книга Анны Старобинец «Посмотри на него» - лучшее, что пока написано на русском языке об утрате нерожденного еще ребенка, об ожидании и нерождении, и о том, что приходится в процессе перенести женщине, то «Все так умирают?» - из русского лучшее о том, как… Как умирают. Как умирает взрослый молодой человек. Что чувствуют его близкие.
Эти книги – совершенно необходимые. Чтобы просто знать, чтобы прожить их с авторами – и… нет, не быть готовыми, но знать, как это бывает. Я не могу объяснить, но я чувствую, что это необходимо. Может, не каждому, но многим. Для души. Для личных уроков сострадания. Не мимолетного, а глубокого, истинного, как будто сам пережил.
У Анны Старобинец книга написана профессионально лучше, сильнее, она выстроена так, что в правильные моменты наносит очередной удар ножом и проворачивает его в ране…
Книга Наталии Кантонистовой (и Павла Гринберга, но я не поняла, от него там только стихи, или текст тоже? Текст там – по ощущениям – одного автора) ценна своей предельной искренностью. Распахнула изрезанную, измученную душу, еще со свежими ранами, истекающую кровью, и говорит: «Смотри, смотри, чувствую, вот как это бывает!»
Хотя обе эти книги - рапахнутые души. Только у Наталии Кантонистовой острее ощущение присутствия читателя - там, где все происходит.
Биография Жени – из книги:
Евгения Кантонистова родилась 1 июня 1972 года, в 1989 году закончила школу № 64 (английскую), поступила в МГУ на социологический факультет, по окончании поступила в аспирантуру. С марта 1994 по февраль 1997 работала в Агентстве международного развития США специалистом проекта неправительственных организаций, куда была отобрана по результатам собеседования. В 1997 году, пройдя многоступенчатый конкурс, она одной из первых российских граждан получает приглашение на работу в Совет Европы по предоставленной России квоте.
С марта 1997 года работает в Страсбурге в Департаменте политических дел специалистом по внешним связям. На сентябрь 1997 в Братиславе был намечен доклад Е. Кантонистовой в качестве эмиссара Совета Европы по вопросам, связанным с событиями в Югославии. По дороге она заезжает в Москву повидать родных, здесь же в районной поликлинике ей был поставлен диагноз – острая лейкемия.
Ее лечили в Страсбурге. Была химиотерапия, связанная с ней кома, выход из комы (второе рождение), ремиссия, выход на работу, рецидив… На момент написания вышеприведенных тезисов для конференции о времени самой Жене времени оставалось меньше года. 19 ноября 1999 года ее не стало. Ей было 27.
От себя добавлю: фантастически Женя была талантлива, многогранно одарена, не только способностью учиться, с легкостью говорить на иностранных языках, но еще и умением общаться, умением упорно идти к цели, добиваться почти невозможного, упорством… Может, слишком много талантов для одного существа. Я размышляла об этом применительно к сестрам Бронте и к Элизабет Сиддел, и к Вере Холодной, и ко всем, кто для меня понемногу объединяется в список «слишком молодые, чтобы умереть»: если слишком уж много таланта, слишком одарен человек (в случае с Сиддел – красота плюс талант рисовальщицы) – это словно сжигает. Приходит болезнью и уничтожает.
Но может, все это полуэзотерический бред, странный для атеиста.
Я, собственно, пишу, не для того, чтобы ознакомить с моей странной концепцией (я бы предпочла придержать ее пока), а чтобы объяснить не читавшим, кто такая Наталия Кантонистова.
Фейсбук у Наталии Кантонистовой потрясающий. Нет, она не пишет ярких постов, как Аня Старобинец или Аше Гарридо. Она собирает стихи и цитаты, и читаешь ее, как сборник «избранное» из литературы всего мира.
У нее определенный уклон – то, что для нее важно – смерть собственная и переживание смерти близких, судьба, рок…
Но благодаря ей я прочла много того, мимо чего когда-то прошла, или перечитала то, что когда-то прочла, но не поняла.
Ван Гог:
«Нормальность — это асфальтированная дорога: по ней удобно идти, но цветы на ней не растут».
Юрий Казаков:
«Ночь была вокруг меня, и папироса, когда я затягивался, ярко освещала мои руки, и лицо, и сапоги, но не мешала мне видеть звезды, — а их было в эту осень такое ярчайшее множество, что виден был их пепельный свет, видна была освещенная звездами река, и деревья, и белые камни на берегу, темные четырехугольники полей на холмах, и в оврагах было гораздо темнее и душистее, чем в полях. И я подумал тут же, что главное в жизни — не сколько ты проживешь: тридцать, пятьдесят или восемьдесят лет, — потому что этого все равно мало и умирать будет все равно ужасно, — а главное, сколько в жизни у каждого будет таких ночей».
Франц Кафка:
«...Ни в чем нельзя быть уверенным. Потому ничего нельзя сказать. Можно только кричать, заикаться, хрипеть. Конвейер жизни несет человека куда-то — неизвестно куда. Человек превращается в вещь, в предмет, перестает быть живым существом».
«Не отчаиваться. Когда кажется, что все уже кончено, откуда-то все же берутся новые силы, и это означает, что ты живешь».
«...Любите одиночество и встречайте боль, которую оно причиняет Вам, звучной и красивой жалобой. Все ближнее удалилось от Вас, и это знак, что Ваш мир становится шире. И если ближнее вдали от Вас - значит Ваша даль уже под самыми звездами и очень обширна, радуйтесь росту Ваших владений, куда вы никого не возьмете и будьте уверенны и спокойны в общении с ними, и не мучайте их Вашими сомнениями».
Герман Гессе:
«Разве все страданье — это не время, разве все самоистязанье и страх — это не время, разве все тяжкое, все враждебное в мире не исчезает побежденное, стоит лишь победить время, отрешиться в мыслях от времени?»
«Разве идеалы существуют для того чтобы их достигнули? Разве мы, люди, живем для того чтобы отменить смерть? Нет, мы живем чтобы бояться ее, а потом снова любить, и как раз благодаря ей жизнь так чудесно пылает в иные часы».
Антуан де Сент-Экзюпери:
«Сила, мало-помалу сливающаяся с небом, - вот что такое дерево. Таков и ты, дитя мое, человек. Бог рождает тебя, растит, полнит то желаниями, то сожалениями, то радостью, то горечью, то гневом, то готовностью простить, а потом возвращает в свое лоно... И если в колебаниях и переменах ты ощутишь себя ветвью, неотторжимой от оливы, то и у перемен окажется вкус вечности».
«Быть человеком – это значит - испытывать стыд при виде того, что кажется незаслуженным счастьем».
«Хотя человеческой жизни нет цены, мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное».
Р.М.Рильке:
"Прежде люди знали (а быть может, догадывались), что содержат в себе свою смерть, как содержит косточку плод. Дети носили в себе маленькую смерть, взрослые большую. Женщины её носили в утробе, мужчины - в груди. Она у тебя была, и это тебе придавало особенное достоинство и тихую гордость."
"Стихи ведь не то, что о них думают, не чувства (чувства приходят рано), стихи – это опыт. Ради единого стиха нужно повидать множество городов, людей и вещей, надо понять зверей, пережить полет птиц, ощутить тот жест, каким цветы раскрываются утром. Надо вспомнить дороги незнаемых стран, нечаянные встречи, и задолго чуемые разлуки, и до сих пор неопознанные дни детства, родителей, которых обижал непониманием, когда они несли тебе радость (нет, та радость не про тебя), детские болезни, удивительным образом всегда начинавшиеся с мучительных превращений, и дни в тишине затаившихся комнат, и утра на море, и вообще море, моря, и ночи странствий, всеми звездами мчавшие мимо тебя в вышине, – но и этого еще мало. Нужно, чтобы в тебе жила память о несчетных ночах любви, из которых ни одна не похожа на прежние, о криках женщин в любовном труде и легких, белых, спящих, вновь замкнувшихся роженицах. И нужно побыть подле умирающего, посидеть подле мертвого, в комнате, отворенным окном ловящей прерывистый уличный шум. Но мало еще иметь воспоминанья. Нужно научиться их прогонять, когда их много, и, набравшись терпения, ждать, когда они снова придут. Сами воспоминания ведь мало чего стоят. Вот когда они станут в тебе кровью, взглядом и жестом, безымянно срастутся с тобой, вот тогда в некий редкостный час встанет среди них первое слово стиха и от них отойдет.
…Все это я утащила из Фейсбука Наталии Кантонистовой.
И рисунок тоже: "Protection" Surreal Drawing by Jean Rousselot. France.
Читать вот эти отрывки и все цитируемые ею стихи для меня – как попить время от времени очень чистой, очень вкусной минеральной воды. По-настоящему утоляющей жажду. Извините уж за помпезность сравнения, но оно самое точное.
...А вот тут она читает маленький отрывок из книги. Посмотреть ей в глаза. Услышать ее голос. То, как она произносит: "Господи, подай любви!"Без выражения. Без надрыва. Устало. "Господи, подай любви..."Нам всем нужно. Но хотя бы ей! Но не единственная любовь - дочь - исчезла из мира в 1999 году.
https://youtu.be/FJovmfJLdp0
Вот еще фото, которое она запостила: by José Maria Perez Nunez.
Завораживает эта тень девочки, бегущей по лестнице вверх, домой, бегущей... В нашем ли мире или в ином?
