L'Inconnue de la Seine – юная утопленница, которую достали прежде, чем вода, рыбы и рачки нанесли бы ущерб ее гладкой коже, по плотности которой определили ее возраст: не более шестнадцати лет. На теле девушки не было следов насилия. Предположили, что она покончила с собой.
Патологоанатом был так потрясен ее красотой, что сделал посмертную маску.
Ее тело выставляли в парижском морге, как тогда это было принято, и сотни людей приходили на нее посмотреть, но никто не опознал ее – или не сознался, что опознал.
Она так и осталась «Неизвестной из Сены», мертвой красавицей с таинственной улыбкой и длинными ресницами, слипшимися от воды… Может быть – прежде они слиплись от слез.
Она была популярна. Ее фотографии тиражировали. Знаменитые актрисы пытались копировать ее таинственную улыбку, загадочное выражение лица: по крайней мере, упоминают Элизабет Бергер и Грету Гарбо. Я даже не стану помещать тут эти фото: у них не получилось.
Владимир Набоков посвятил ей стихотворение.
L'Inconnue de la Seine
Торопя этой жизни развязку,
не любя на земле ничего,
все гляжу я на белую маску
неживого лица твоего.
В без конца замирающих струнах
слышу голос твоей красоты.
В бледных толпах утопленниц юных
всех бледней и пленительней ты.
Ты со мною хоть в звуках помешкай,
жребий твой был на счастие скуп,
так ответь же посмертной усмешкой
очарованных гипсовых губ.
Неподвижны и выпуклы веки,
густо слиплись ресницы. Ответь,
неужели навеки, навеки?
А ведь как ты умела глядеть!
Плечи худенькие, молодые,
черный крест шерстяного платка,
фонари, ветер, тучи ночные,
в темных яблоках злая река.
Кто он был, умоляю, поведай,
соблазнитель таинственный твой?
Кудреватый племянник соседа -
пестрый галстучек, зуб золотой?
Или звездных небес завсегдатай,
друг бутылки, костей и кия,
вот такой же гуляка проклятый,
прогоревший мечтатель, как я?
И теперь, сотрясаясь всем телом,
он, как я, на кровати сидит
в черном мире, давно опустелом,
и на белую маску глядит.
1934, Берлин
…Она и правда настолько красива, что я понимаю людей, которые вешают у себя дома посмертную маску этой девочки. Она мертва, но это – не смерть, это покой и красота, она словно воплощает собой все человеческие надежды на «упокоение», на пресловутый «свет в конце тоннеля» - она словно бы его успела увидеть и кому-то улыбнулась прежде, чем сердце ее перестало биться. Кому-то, кто ждал ее там…
Да. Она дарит надежду.
И поэтому на нее хочется смотреть. Некрофилии в этом нет ни капли. В этом - любовь к красоте и мечта о потустороннем мире. И желание видеть перед собой лицо, на котором отпечаталось доказательство, что со смертью не все кончается.
(Хотя я, как атеист, понимаю, что это просто спазм лицевых мышц. Но как мечтатель - надеюсь, что ошибаюсь...)
