В прискорбной близости к нашему дому расположены общежития МГТУ. Уже много ночей, ровно в 00.00 оттуда доносятся истошные хоровые вопли студентов. Кажется, стучат в кастрюли.
В первые ночи орали до часу и я жалела, что я не воспламеняющая взглядом. С каждым вечером силы убывают. Сегодня орали всего 13 минут.
Мне знающие люди объяснили, что это они так призывают халяву. Чтобы легко сдать.
Лучше бы учили... С той же энергией... Нет, я понимаю, что я - как старая грымза. Но утомляют.
Хотя так верят! Я вон нашла даже рунический символ... халявы!
![]()
Невольно вспоминается рассказ прекрасной Тэффи "Экзамен":
"На подготовку к экзамену по географии дали три дня. Два из них Маничка потратила на примерку нового корсета с настоящей планшеткой. На третий день вечером села заниматься.
Открыла книгу, развернула карту и -- сразу поняла, что не знает ровно ничего. Ни рек, ни гор, ни городов, ни морей, ни заливов, ни бухт, ни губ, ни перешейков -- ровно ничего. А их было много, и каждая штука чем-нибудь славилась. Индийское море славилось тайфуном, Вязьма -- пряниками, Пампасы -- лесами, Льяносы -- степями, Венеция -- каналами, Китай -- уважением к предкам.
Все славилось! Хорошая славушка дома сидит, а худая по свету бежит -- и даже Пинские болота славились лихорадками.
Подзубрить названия Маничка еще, может быть, и успела бы, но уж со славой ни за что не справиться.
-- Господи, дай выдержать экзамен по географии рабе твоей Марии!
И написала на полях карты: "Господи, дай! Господи, дай! Господи, дай!"
Три раза.
Потом загадала: напишу двенадцать раз "Господи, дай", тогда выдержу экзамен. Написала двенадцать раз, но, уже дописывая последнее слово, сама себя уличила:
-- Ага! рада, что до конца написала. Нет, матушка! Хочешь выдержать экзамен, так напиши еще двенадцать раз, а лучше и все двадцать.
Достала тетрадку, так как на полях карты было места мало, и села писать. Писала и приговаривала:
-- Воображаешь, что двадцать раз напишешь, так и экзамен выдержишь? Нет, милая моя, напиши-ка пятьдесят раз! Может быть, тогда что-нибудь и выйдет. Пятьдесят? Обрадовалась, что скоро отделаешься! А? Сто раз, и ни слова меньше...
Перо трещит и кляксит.
Маничка отказывается от ужина и чая. Ей некогда. Щеки у нее горят, ее всю трясет от спешной, лихорадочной работы.
В три часа ночи, исписав две тетради и кляпспапир, она уснула над столом..."
В первые ночи орали до часу и я жалела, что я не воспламеняющая взглядом. С каждым вечером силы убывают. Сегодня орали всего 13 минут.
Мне знающие люди объяснили, что это они так призывают халяву. Чтобы легко сдать.
Лучше бы учили... С той же энергией... Нет, я понимаю, что я - как старая грымза. Но утомляют.
Хотя так верят! Я вон нашла даже рунический символ... халявы!

Невольно вспоминается рассказ прекрасной Тэффи "Экзамен":
"На подготовку к экзамену по географии дали три дня. Два из них Маничка потратила на примерку нового корсета с настоящей планшеткой. На третий день вечером села заниматься.
Открыла книгу, развернула карту и -- сразу поняла, что не знает ровно ничего. Ни рек, ни гор, ни городов, ни морей, ни заливов, ни бухт, ни губ, ни перешейков -- ровно ничего. А их было много, и каждая штука чем-нибудь славилась. Индийское море славилось тайфуном, Вязьма -- пряниками, Пампасы -- лесами, Льяносы -- степями, Венеция -- каналами, Китай -- уважением к предкам.
Все славилось! Хорошая славушка дома сидит, а худая по свету бежит -- и даже Пинские болота славились лихорадками.
Подзубрить названия Маничка еще, может быть, и успела бы, но уж со славой ни за что не справиться.
-- Господи, дай выдержать экзамен по географии рабе твоей Марии!
И написала на полях карты: "Господи, дай! Господи, дай! Господи, дай!"
Три раза.
Потом загадала: напишу двенадцать раз "Господи, дай", тогда выдержу экзамен. Написала двенадцать раз, но, уже дописывая последнее слово, сама себя уличила:
-- Ага! рада, что до конца написала. Нет, матушка! Хочешь выдержать экзамен, так напиши еще двенадцать раз, а лучше и все двадцать.
Достала тетрадку, так как на полях карты было места мало, и села писать. Писала и приговаривала:
-- Воображаешь, что двадцать раз напишешь, так и экзамен выдержишь? Нет, милая моя, напиши-ка пятьдесят раз! Может быть, тогда что-нибудь и выйдет. Пятьдесят? Обрадовалась, что скоро отделаешься! А? Сто раз, и ни слова меньше...
Перо трещит и кляксит.
Маничка отказывается от ужина и чая. Ей некогда. Щеки у нее горят, ее всю трясет от спешной, лихорадочной работы.
В три часа ночи, исписав две тетради и кляпспапир, она уснула над столом..."