Хочется написать что-нибудь в ЖЖ, типа «я ни умирала», но если углубиться в подробности того, как именно я ни умирала, то получится… ммм… в общем, мой партнер прав, когда говорит, что блог можно переименовать в «Книгу жалоб и жалоб».
Может, когда-то я так и сделаю.
Но хочется все же не жаловаться, а написать о хорошем.
Однако хорошего мало.
Все друзья, которых я могла бы пригласить на «Гордость и предубеждение и зомби» - а одной такой фильм смотреть невозможно – живут в Санкт-Петербурге.
Поехать в Санкт-Петербург в ближайшее время мне не суждено. Вообще не знаю, когда суждено.
Хотя меня опять «ленинградит» и я регулярно вижу во сне что-нибудь прекрасное: то огромные коммуналки с бесконечными коридорами и полуобвалившейся лепниной, с призраками детишек, убегающими во тьму коридора, и с какими-то старушками, которые готовы мне показать старинные фото и рассказать семейную историю (да, я знаю, что в реальности старушки покажут мне разве что кузькину мать, а расскажут – куда мне пойти с моими историческими запросами, а во тьму коридора уходят, матерясь, соседи-алкаши, но во сне-то все иначе!), то дворы-колодцы, и я вижу в окнах лица мертвецов, мертвецов из прошлого, то Неву и запах, особенный запах Невы, и это самые счастливые сны, потому что бывает, что передо мной рушится парапет моста и я вроде как падаю, и думаю, что вот сейчас захлебнусь или замерзну в этой темной воде, но в последний момент оказывается, что я лечу, а я очень давно не летаю во сне – только если падаю в Неву…
Счастливчики те, кто в этом городе живет. И может иногда быть с этим городом наедине.
Вот странно, что события стольких произведений происходят в Петербурге (в Ленинграде!), а острого ощущения «того-самого-города» эти произведения не дают, почему-то только у Татьяны и особенно у Наталии Толстой, и то – мельком, как что-то увиденное краем глаза… Но хотя бы – узнаваемое, то самое чувство.
Наверное, непонятное пишу и зря.
Но, в общем, Ленинград, я соскучилась по тебе. И по моим любимым ленинградским друзьям.
Хочу духи с запахом Ленинграда. Но это невозможно. Вместить _такое_. И эту сырость, свежесть, сладость, круглогодичную зиму и круглогодичную весну. И запах старых книг, который просто витает в воздухе, смешиваясь с запахом сырой штукатурки, воды – и ветра с Финского залива. И аромат снов. И аромат истории. И запах золота и бронзы. И запах крови, сирени и роз.
А мне тут предложили писать тексты для парфюмерного магазина. И даже за плату. Я мечтала об этом давно-давно, писать парфюмерное за плату. Но надо было сделать срочно, а я заболела… И сил оставалось только на ту работу, за которую платили больше. Так что я потеряла этот заказ. Обидно ужасно. Парфюмерное и за плату - это было бы здорово. Но выбирая между двумя заказами, я теперь неизменно выбираю то, за что больше платят. Потому что - чувство ответственности.
Зато (в результате болезни) я похудела на 3 килограмма.
И села на более строгую диету.
Интересное явление: когда я сажусь на более строгую (в отношении сладкого) диету, у меня словно бы обоняние становится более тонким и капризным… И при этом мне больше хочется сладких парфюмов. Аппетитных. Но большинство современных сладких для меня ужасны и невыносимы. Я чувствую их на расстоянии в несколько метров, они меня вынуждают убегать в другой конец вагона или повергают в размышления о том: выйти из маршрутки и отдышаться – или мучиться, раз уж я заплатила за проезд?
Самый ненавистный - «La Vie Est Belle» Lancome.
Хотя сейчас появился «Poison Girl» Dior. И это страшно, товарищи.
Хотя не так страшно, как потрясшая меня новость, в которую я никак не могу поверить: кто в курсе, скажите, неужели Неми и Гримм разошлись?!!
Может, когда-то я так и сделаю.
Но хочется все же не жаловаться, а написать о хорошем.
Однако хорошего мало.
Все друзья, которых я могла бы пригласить на «Гордость и предубеждение и зомби» - а одной такой фильм смотреть невозможно – живут в Санкт-Петербурге.
Поехать в Санкт-Петербург в ближайшее время мне не суждено. Вообще не знаю, когда суждено.
Хотя меня опять «ленинградит» и я регулярно вижу во сне что-нибудь прекрасное: то огромные коммуналки с бесконечными коридорами и полуобвалившейся лепниной, с призраками детишек, убегающими во тьму коридора, и с какими-то старушками, которые готовы мне показать старинные фото и рассказать семейную историю (да, я знаю, что в реальности старушки покажут мне разве что кузькину мать, а расскажут – куда мне пойти с моими историческими запросами, а во тьму коридора уходят, матерясь, соседи-алкаши, но во сне-то все иначе!), то дворы-колодцы, и я вижу в окнах лица мертвецов, мертвецов из прошлого, то Неву и запах, особенный запах Невы, и это самые счастливые сны, потому что бывает, что передо мной рушится парапет моста и я вроде как падаю, и думаю, что вот сейчас захлебнусь или замерзну в этой темной воде, но в последний момент оказывается, что я лечу, а я очень давно не летаю во сне – только если падаю в Неву…
Счастливчики те, кто в этом городе живет. И может иногда быть с этим городом наедине.
Вот странно, что события стольких произведений происходят в Петербурге (в Ленинграде!), а острого ощущения «того-самого-города» эти произведения не дают, почему-то только у Татьяны и особенно у Наталии Толстой, и то – мельком, как что-то увиденное краем глаза… Но хотя бы – узнаваемое, то самое чувство.
Наверное, непонятное пишу и зря.
Но, в общем, Ленинград, я соскучилась по тебе. И по моим любимым ленинградским друзьям.
Хочу духи с запахом Ленинграда. Но это невозможно. Вместить _такое_. И эту сырость, свежесть, сладость, круглогодичную зиму и круглогодичную весну. И запах старых книг, который просто витает в воздухе, смешиваясь с запахом сырой штукатурки, воды – и ветра с Финского залива. И аромат снов. И аромат истории. И запах золота и бронзы. И запах крови, сирени и роз.
А мне тут предложили писать тексты для парфюмерного магазина. И даже за плату. Я мечтала об этом давно-давно, писать парфюмерное за плату. Но надо было сделать срочно, а я заболела… И сил оставалось только на ту работу, за которую платили больше. Так что я потеряла этот заказ. Обидно ужасно. Парфюмерное и за плату - это было бы здорово. Но выбирая между двумя заказами, я теперь неизменно выбираю то, за что больше платят. Потому что - чувство ответственности.
Зато (в результате болезни) я похудела на 3 килограмма.
И села на более строгую диету.
Интересное явление: когда я сажусь на более строгую (в отношении сладкого) диету, у меня словно бы обоняние становится более тонким и капризным… И при этом мне больше хочется сладких парфюмов. Аппетитных. Но большинство современных сладких для меня ужасны и невыносимы. Я чувствую их на расстоянии в несколько метров, они меня вынуждают убегать в другой конец вагона или повергают в размышления о том: выйти из маршрутки и отдышаться – или мучиться, раз уж я заплатила за проезд?
Самый ненавистный - «La Vie Est Belle» Lancome.
Хотя сейчас появился «Poison Girl» Dior. И это страшно, товарищи.
Хотя не так страшно, как потрясшая меня новость, в которую я никак не могу поверить: кто в курсе, скажите, неужели Неми и Гримм разошлись?!!